Первый весенний дождь маслянистыми потеками расползался по изрядно запачканному за зиму стеклу. Через окно пробивался разве что тусклый эелектрический свет - иногда казалось, что он исходит от ночных фонарей, иногда - что от фар какой-нибудь проезжающей мимо машины. Звуков же не было никаких - только мерное биение капель, изредко сопровождаемое приглушенным завыванием ветра.
Дом спал. Три часа мартовской ночи со среды на четверг - это вам не субботний летний вечер. Здесь уже не оставалось ни чувств, ни энергии на то, чтобы эти чувства аккумулировать. Лишь необоримая усталость, уравнявшая людей и погрузившая их в недолгий, но такой важный для организма анабиоз. Кого на три часа, кого - на десять. И лишь меня она этой ночью не брала совсем.
Наверное, эти лишние семь часов были даны мне для какой-то высшей цели. Но что бы я ни делал, за что бы ни брался - все оказывалось не тем. А потому я просто сидел на подоконнике, прижавшись лбом к холодному стеклу и ловя глазами свет то ли фонаря, то ли фар, то ли - как знать? - ангельского нимба.
Когад-нибудь я все-таки узнаю себя.